Представители власти двуглавой, возрождая Советский Союз,
посетили овеянный славой изумительный город Мухус*.
Здесь они развлекались красиво, озирая морской окоем:
вместе выпили колы и пива и на джипе катались вдвоем.
Был им сделан подарок во вкусе сладкозвучной восточной халвы:
близнецы появились в Мухусе в день приезда главы и главы!
Чтобы парою непобедимой управлялась страна до конца —
их назвали Володей и Димой, не спросивши ни мать, ни отца.
Это, впрочем, во вкусе России: чтобы не было лишних проблем,
нас ведь тоже не очень спросили, учиняя нам этот тандем.
Этот путь укрепления власти из очей моих слезы исторг.
Он, конечно, магичен отчасти, ритуален — но в том и восторг:
все, кто пишут стихи и романы — как Грызлов, например, иль Сурков, —
по природе немного шаманы и слыхали про магию слов.
Чтобы правил тандем невредимый, не сворачивая с колеи, —
исключительно Вовой и Димой называйте вы двойни свои.
Если ж мальчик и девочка, скажем, вам наградой за ваши труды —
я скажу как родитель со стажем, что и в этом не будет беды:
вам опять-таки необходимо (ситуация обострена!)
обозвать их Володя и Дима, чтобы крепче стояла страна.
Представляется, что нефигово поимеют от властных щедрот
мальчик Дима и девочка Вова (допускается наоборот).
А по мне, так России родимой, не сочтя эту меру за лесть,
обозвать бы Володей и Димой все, что в мире бинарного есть!
Вот, багрянцем светясь нездорово, по небесному своду плывут
Марса спутники — Дима и Вова (Страх и Ужас их также зовут).
Вот герой, Одиссей нелюдимый, пролагает неведомый путь
между грозными Вовой и Димой (про Харибду и Сциллу забудь).
Вот астрологи, яйцеголовы, все у неба узнают про нас
по созвездию Димы и Вовы (Близнецы устарели как класс).
Живы мы не Москвою единой — две столицы, пора бы понять;
назовем же их Вовой и Димой — чтобы раз в восьмилетье менять!
Чтобы крепла российская слава и не трескался ядерный щит —
заменил бы я «лево» и «право»: «дима-вова» — не хуже звучит.
Я стихи сочиняю для «Новой», позабыв про воскресный покой, —
а печатаю димой и вовой, то есть левой и правой рукой.
Пусть рассердится прапор суровый, образцовый службист-солдафон:
«Что вы, черти, шагаете вовой? Димой, димой!» — скомандует он.
И еще я похерил бы, к слову, все команды про «первый-второй»:
«Рассчитаться на диму и вову!» — вот как рявкнет новейший герой.
Приготовься, грамматик суровый, и в порыве сыновней любви
андрогина зови димововой, симбиоз вовадимой зови!
Вот уставился желто-лилово скромный цветик в дубовой тени —
назовем его дима-да-вова, а иваном-да-марьей — ни-ни.
Вот купальщица прыгнуть готова, показать, как положено, класс, —
аппетитные дима и вова из купальника смотрят на нас.
Верь, любимая, чуткому нюху — никогда не обманывал он.
Хочешь ты соответствовать духу небывалых, блаженных времен?
Хочешь жизни простой и здоровой, и изысканной, как бланманже?
Нам придется назвать тебя Вовой, потому что я Дима уже.
Д. Быков
посетили овеянный славой изумительный город Мухус*.
Здесь они развлекались красиво, озирая морской окоем:
вместе выпили колы и пива и на джипе катались вдвоем.
Был им сделан подарок во вкусе сладкозвучной восточной халвы:
близнецы появились в Мухусе в день приезда главы и главы!
Чтобы парою непобедимой управлялась страна до конца —
их назвали Володей и Димой, не спросивши ни мать, ни отца.
Это, впрочем, во вкусе России: чтобы не было лишних проблем,
нас ведь тоже не очень спросили, учиняя нам этот тандем.
Этот путь укрепления власти из очей моих слезы исторг.
Он, конечно, магичен отчасти, ритуален — но в том и восторг:
все, кто пишут стихи и романы — как Грызлов, например, иль Сурков, —
по природе немного шаманы и слыхали про магию слов.
Чтобы правил тандем невредимый, не сворачивая с колеи, —
исключительно Вовой и Димой называйте вы двойни свои.
Если ж мальчик и девочка, скажем, вам наградой за ваши труды —
я скажу как родитель со стажем, что и в этом не будет беды:
вам опять-таки необходимо (ситуация обострена!)
обозвать их Володя и Дима, чтобы крепче стояла страна.
Представляется, что нефигово поимеют от властных щедрот
мальчик Дима и девочка Вова (допускается наоборот).
А по мне, так России родимой, не сочтя эту меру за лесть,
обозвать бы Володей и Димой все, что в мире бинарного есть!
Вот, багрянцем светясь нездорово, по небесному своду плывут
Марса спутники — Дима и Вова (Страх и Ужас их также зовут).
Вот герой, Одиссей нелюдимый, пролагает неведомый путь
между грозными Вовой и Димой (про Харибду и Сциллу забудь).
Вот астрологи, яйцеголовы, все у неба узнают про нас
по созвездию Димы и Вовы (Близнецы устарели как класс).
Живы мы не Москвою единой — две столицы, пора бы понять;
назовем же их Вовой и Димой — чтобы раз в восьмилетье менять!
Чтобы крепла российская слава и не трескался ядерный щит —
заменил бы я «лево» и «право»: «дима-вова» — не хуже звучит.
Я стихи сочиняю для «Новой», позабыв про воскресный покой, —
а печатаю димой и вовой, то есть левой и правой рукой.
Пусть рассердится прапор суровый, образцовый службист-солдафон:
«Что вы, черти, шагаете вовой? Димой, димой!» — скомандует он.
И еще я похерил бы, к слову, все команды про «первый-второй»:
«Рассчитаться на диму и вову!» — вот как рявкнет новейший герой.
Приготовься, грамматик суровый, и в порыве сыновней любви
андрогина зови димововой, симбиоз вовадимой зови!
Вот уставился желто-лилово скромный цветик в дубовой тени —
назовем его дима-да-вова, а иваном-да-марьей — ни-ни.
Вот купальщица прыгнуть готова, показать, как положено, класс, —
аппетитные дима и вова из купальника смотрят на нас.
Верь, любимая, чуткому нюху — никогда не обманывал он.
Хочешь ты соответствовать духу небывалых, блаженных времен?
Хочешь жизни простой и здоровой, и изысканной, как бланманже?
Нам придется назвать тебя Вовой, потому что я Дима уже.
Д. Быков