Утро в метро напоминает фатальный пиздец. Бабули с тележками активны с семи утра – кто на дачу, кто в поликлинику, кто на рынок (там масло на семь рублей дешевле). Потом подтягиваются стайки парашютистов, то есть школьников с огромными рюкзаками и студентов, досыпающих с открытым ртом, а за ними одиночные тетеньки и дяденьки. Они устремлены куда-то, похожи на стрелы, которые летят в мишень. Лица угрюмые, помятые, невыспанные. Самые активные, конечно же, бабушки – эти амазонки не только влетят в вагон, но и сгонят с теплого места какого-нибудь сонного раззяву.
Смотрю я на этот оживший зомби-апокалипсис (ведь доподлинно известно, что в Петербургском метро никто не спешит, даже если сильно опаздывает), где толпа напоминает косяк сельди, и удивляюсь некоторым девушкам.
Вот идет такая. Все линии прямые, ни одной складки, приталенный плащ, юбка-карандаш, каблуки, волосы собраны в тугой хвост, лежат волосинка к волосинке, прямые, как все лини в ней. Она сама похожа на прямую линию. Тут я начинаю ускоряться, что позволяет посмотреть на нее не только с тыла. На лице, разумеется, боевой раскрас, румяна подчеркивают скулы, веки, словно окутаны легкой дымкой, матовая кожа, глаза опущены. Такие вот экспонаты похожи на фарфоровые статуэтки, может, где-то и есть скол, но никто и никогда этого не заметит, а если и заметит, то ни за что в жизни не признается.
Потом я еще прибавляю ходу и оставляю ее семенить позади. Когда она спустится с эскалатора на переходе, за мной закроются двери вагона.
Обычно, когда я встречаю таких людей в метро, у меня сразу возникает к ним вопрос: во сколько вы встаете, чтобы стать прямой линией? Чтобы наверняка проснуться, позаниматься йогой, потом освежиться в душе, слегка позавтракать, навести на себя вот_это_все, погладить вещи, волосы, одеться, обуться и выйти?
Меня с детства приучили все готовить с вечера: собирать сумку, готовить обед на завтра, решить, что я надену утром и привести вещи в порядок. Сейчас я думаю, как было бы удобно просто встать и выйти, сделав с вечера абсолютно все, в том числе и позавтракать. Продирая по утрам глаза, передо мной стоит вечная дилемма: завтрак или сон. Обычно побеждает второе. А потом первое. Вползая утром в поглаженную вчера рубашку и джинсы, я не думаю ни о чем. Потому что это опасно. Помните, как в детстве: надел штанину, сел, задумался. Мама что-то кричит про завтрак, а ты не здесь совсем, ты очень-очень далеко. Поэтому мои сборы занимают примерно минут 20.
И на фоне всего вот этого я очень хочу спросить у этих фарфоровых дев, ложатся ли они спать, и если да, то во сколько встают, чтобы вот в это превратиться.
Смотрю я на этот оживший зомби-апокалипсис (ведь доподлинно известно, что в Петербургском метро никто не спешит, даже если сильно опаздывает), где толпа напоминает косяк сельди, и удивляюсь некоторым девушкам.
Вот идет такая. Все линии прямые, ни одной складки, приталенный плащ, юбка-карандаш, каблуки, волосы собраны в тугой хвост, лежат волосинка к волосинке, прямые, как все лини в ней. Она сама похожа на прямую линию. Тут я начинаю ускоряться, что позволяет посмотреть на нее не только с тыла. На лице, разумеется, боевой раскрас, румяна подчеркивают скулы, веки, словно окутаны легкой дымкой, матовая кожа, глаза опущены. Такие вот экспонаты похожи на фарфоровые статуэтки, может, где-то и есть скол, но никто и никогда этого не заметит, а если и заметит, то ни за что в жизни не признается.
Потом я еще прибавляю ходу и оставляю ее семенить позади. Когда она спустится с эскалатора на переходе, за мной закроются двери вагона.
Обычно, когда я встречаю таких людей в метро, у меня сразу возникает к ним вопрос: во сколько вы встаете, чтобы стать прямой линией? Чтобы наверняка проснуться, позаниматься йогой, потом освежиться в душе, слегка позавтракать, навести на себя вот_это_все, погладить вещи, волосы, одеться, обуться и выйти?
Меня с детства приучили все готовить с вечера: собирать сумку, готовить обед на завтра, решить, что я надену утром и привести вещи в порядок. Сейчас я думаю, как было бы удобно просто встать и выйти, сделав с вечера абсолютно все, в том числе и позавтракать. Продирая по утрам глаза, передо мной стоит вечная дилемма: завтрак или сон. Обычно побеждает второе. А потом первое. Вползая утром в поглаженную вчера рубашку и джинсы, я не думаю ни о чем. Потому что это опасно. Помните, как в детстве: надел штанину, сел, задумался. Мама что-то кричит про завтрак, а ты не здесь совсем, ты очень-очень далеко. Поэтому мои сборы занимают примерно минут 20.
И на фоне всего вот этого я очень хочу спросить у этих фарфоровых дев, ложатся ли они спать, и если да, то во сколько встают, чтобы вот в это превратиться.
-
-
13.09.2016 в 12:02-
-
13.09.2016 в 12:20-
-
13.09.2016 в 12:25